Вьюга свирепо выла за окном. Низкий потолок угрожающе скрипел под натиском неистовствующего ветра. В такой буран треск пламени в камине в главной зале казался грустным и успокаивающим.
- Еще чаю?
Голос Василия пусто прошел по бревнам дома. Мастер Йаду Лина, склонив голову и подперев щеку кулаком, пространственно смотрела на огонь в камине. Дырявый тазик съехал набок, серое платье добавляло унылости. Слова Василия она не сразу услышала, и лишь потом покачала головой:
- Нет, спасибо.
Голос ее оказался охрипшим, пустым и бесцветным. Но он не произвел оторопи ни на Василя, сидящего около окна и смотрящего на непогоду, ни на Анну, стоящую у плиты. В глазах Лины отражался огонь, но не душевный, а каминный.
- Он все еще стоит? – ничего не выражающим голосом спросила Лина.
- Да.
Василий с болью повернулся:
- Может, все же впустим его?
- Нет. Он же хотел уйти. Видеть я его не хочу.
- А… А Горыныч?
- Ты же знаешь, что Горыныч и Ключник не вернутся. Они ушли. Нашли свою судьбу.
Василий закусил губу и повернулся обратно к окну. Взгляд его снова приковался к белой в черную крапинку фигуре около дерева. Даже отсюда было видно, как Барсик щурит глаза от холода, ветра и метели; шкуру его покрывало одеяло снега, но он упрямо и умоляюще смотрел в окно.
- Зачем ты себя терзаешь? Отвернись и не смотри.
- Не могу, он у меня перед глазами уже стоит. Лина, ты бесчеловечна.
- А еще я Мастер Йаду. И если ты думаешь, что мне это безразлично, то ты ошибаешься.
Ветер взвыл; Барсик за окном, зажмурившись, втянул голову в плечи, но остался стоять под бураном. У Василя защемило сердце.
- Давай впустим его! Это жестоко! Там такой холод, а он один…
- Отойди от окна и не смотри.
- Линько…
- Это моя избушка на кошачьих ножках. Надоешь – присоединишься.
Тенью скользнув к любимому, Анна погладила его по плечу, с болью и отчаянием посмотрев на белую фигуру на ночном небе. Потом закрыла шторой окно и увела Василия подальше.
Лишь одна кровать осталась нерасстеленной.
Мастер Йаду Лина еще долго сидела около потухшего огня, ища тепла и утешения там, где их не могло быть. Длинные, до пояса волосы были спутаны и блестели от соли слез.
Слез расставания.
Они все ушли. Рано или поздно. Сначала Барсик. Потом Рыжий Пажонок. Потом Горынычи. Нет, и Рыжий Паж, и Горынычи исправно писали открытки, приглашали в гости, только на свои шиши… Но никто не хотел возвращаться.
И лишь Барсик вернулся.
Сердце у Лины едва не разорвалось, когда она увидела его вдали. На перилах все еще блестят отметины силы ее пальцев. Она стояла и смотрела без сил на приближающуюся белоснежную фигуру. Барсик остановился около ступеней и так же долго смотрел на Лину. Карие глаза бесшумно вальсировали с зелеными, и никакая музыка не была им нужна.
Барсик облизнул пересохшие губы и прошептал:
- Я вернулся.
Из горла Лины вырвалось порыкивание, изо рта – мучительный стон. Рывком она развернулась и кинулась в дом.
Барсик не шевелился. Даже когда защелкнул замок.
Он отошел к дереву, лишь иногда уходя поохотиться.
И каждую ночь стоял около дерева и смотрел на окно.
Василий разрывался от жалости, боли и несправедливости такой жестокости.
Но даже он в глубине души понимал, что ей тяжелее.
Он может отвернуться и пойти спать.
В зеленых глазах больше не будет сна после того вальса.
Перед ними и так вечна картина белой фигуры в буран.
Холод пробирал до костей, ветер играл на онемевшей коже. Барсик моргнул; с ресниц слетели снежинки. Да, еще пара недель – и он не сможет охотиться после таких ночей. Лапы слушались все хуже…
Окна давно потухли, лишь пламя камина еще сверкало, но он упрямо смотрел в их тьму. Он знал, что она его помнит. Пусть не признается. Даже себе.
Пусть она и не впустит его никогда.
Но душами-то они вместе…
Метель взвыла. Ветер ответил ей завывающим согласием. Вместе они накинулись на эту белоснежную в черную крапинку фигуру, стремясь прогнать от дома хозяйки. Незваный гость сощурился и поежился, но с отчаянной решительностью не двигался больше, глядя на эти окна.
Белая, замерзающая фигура на темном ночном фоне.
Скрипнула дверь. В такт ей заскрипел снег.
Вьюга ненадолго отступила.
- Здравствуй.
Она присела на корточки, замерев около него. Внутри у него все перевернулось; так хотелось прижаться к теплому телу, согреться душой и телом…
- Я ненавижу тебя.
Ее ладони стряхнули снег с его плеч.
- Ненависть согревает…
Его рука взяла чужую, солнце встретило лед.
- Если бы я правда умела тебя ненавидеть…
И он прижался к ней, чувствуя, как она накрывает его теплым одеялом, как пальцы подносят ко рту кусочек курицы…
Барсик моргнул. Видение исчезло.
Он опять заснул.
Но что-то изменилось.
Потух камин.
@настроение: бесцветное